Есть актрисы, которые запоминаются сразу. Это с полным правом можно сказать об Алене Хмельницкой. И сколько бы ни было ролей в ее фильмографии (а у нашей героини их 80), каждая — яркая, даже если это минутный эпизод…
Возможно, кто-то скажет, что ее первая роль — Леонсия в «Сердцах трех». Да, этот фильм, без сомнения, сделал Алену известной. Но первая роль случилась гораздо раньше: когда будущей известной актрисе было всего 12, она снялась в музыкальном фильме «Карамболина-карамболетта». А потом, уже после Леонсии, были и жена министра в картине «Президент и его внучка», и певица в «Ландыше серебристом», и цыганка в фильме «Заяц над бездной». Для полноты картины можно добавить, что во время съемок в «Сердцах трех» Хмельницкая играла главную женскую роль в культовом спектакле «Ленкома» «Юнона и Авось»…
ВЛЕТЕЛА В ПОСЛЕДНИЙ ВАГОН
— Алена, в те годы в стране не было человека, который бы не мечтал попасть на «Юнону и Авось»! А чем для вас стал этот спектакль?
— Когда началась постановка, мне было лет 11. До этого я знала про балетные дела: родители работали в Большом театре и брали меня с собой. Мама была ассистенткой Владимира Васильева (знаменитый артист балета, балетмейстер, хореограф. — Ред.) и работала на «Юноне». Я попала в закулисье — и с того момента началась моя любовь к драматическому театру и отдельно к «Ленкому». Вознесенский, Рыбников, Захаров, Караченцов — такая концентрация безумно талантливых людей создавала такую энергетику, что невозможно было не попасть под власть творящегося в твоем присутствии волшебства. Это все меня влюбило в театр, захлестнуло и определило мое желание идти в театральный институт.
— А почему только четыре года вы играли Кончиту?
— Потому что ушла рожать…
— Но можно же было вернуться.
— Вернуться можно было, но… Не знаю, права я была или нет, но у меня уже тогда начались съемки в кино… Да и время поменялось, по-другому пошла жизнь в стране…
— Тогда скажите, чем для вас стал фильм «Сердца трех»?
— Всем! По большому счету это была моя первая большая картина. И там приключения, лошади, экспедиция в Ялту на три месяца, костюмы, декорации, Джек Лондон! Подарок судьбы! И первая его часть была последним фильмом, снятым в Советском Союзе. Вторая снималась уже в других реалиях. То есть влетела в последний вагон уходящего поезда эпохи советского кино…
УДАР ПО МОДЕ
— После рождения дочери ваша жизнь круто поменялась: вы руководили бутиком одежды. Это тоже было веянием того времени?
— В общем-то, да. Тогда начиналась эпоха безумия от брендов. В Москве появились очень богатые люди, которые хотели фирменного, настоящего. Когда мне друзья предложили поработать директором, я отнеслась к этому как к красивой картинке: «Одежда? Прекрасно! Женское занятие — почему бы и нет?» А оказалось, тяжкий труд! Мы выходили на разные фирмы, шоурумы, фабрики в Англии, Италии, Германии, Америке. У нас были свои клиенты, которые приезжали именно к нам за индивидуальными вещами. Когда мы приехали в Лондон, попали под их стиль, а он всегда был своеобразным. Вроде нравится, но понимаешь, что у нас в Москве это не пойдет. Но все равно брали что-то попробовать… Такая своего рода игра: интуитивно понять, что захочет покупатель.
— Сами можете назвать себя модницей?
— Наряжалась я всегда, и, конечно, любви к одежде добавила работа мамы с Вячеславом Михайловичем Зайцевым. Когда мне было лет 10, она ставила показы в его Доме моды и меня брала с собой.
Мир моды — он волшебный, как любой творческий процесс. Когда понимаешь, что сейчас — исторический момент, потому что решается, блестки сюда пришить или перышко, и это гораздо важнее, чем все вокруг! Творчество всегда влечет, особенно если им заняты люди талантливые.
— Ваши родители, в отличие от многих-многих, в советские годы были выездными…
— Да, и привозили мне все — от колготок до верхней одежды. У меня были и тонкие колготки, и джинсовые костюмчики, которых не было ни у кого. Когда совсем была маленькой, мы жили тогда на Кропоткинской, в центре, и когда с бабушкой гуляли на Гоголевском бульваре, к нам подходили какие-то люди, показывали на меня и что-то говорили… Оказывается, они хотели купить вещи, когда те мне станут малы… Я привыкла, что в этом смысле отличаюсь от сверстников. В институте у меня была любовь к шляпам, и мама их мне привозила отовсюду. Одну я носила не снимая: у меня вообще было ощущение, что без нее я хожу голая…
— Ну а сейчас какие отношения у вас с модными аксессуарами?
— Шляпы уже ношу редко… Вы знаете, когда я стала заниматься одеждой, поняла, что уже видеть это все не могу, и носила черные брюки и черную водолазку. Даже украшения надевала, смотрела на себя в зеркало — и снимала. От всей прошлой красоты ушла в минимализм…
ПЕРЕХОДНЫЙ ВОЗРАСТ
— Говорят, красивым актрисам тяжело расставаться с амплуа романтической героини. А вы уже столько мам сыграли…
— Да уж, мамами я перебывала всякими, и много у меня кинодетей — хороших и разных. И началось это у меня достаточно рано… Может, как раз я так спокойно и отношусь к этим ролям, потому что у меня не было возрастного перехода от героинь к мамам. Первая мама была в сериале «Ундина» — мне было около 32, а моей дочке — 16-17. Меня не взрослили, никаким образом не старили — просто была мама, которая хорошо выглядела… Кстати, в «Ландыше серебристом» игравший моего сына Даня Белых младше меня всего на восемь лет. И в сериале «Ева, рожай!» я — мама Лены Подкаминской, с которой у нас тоже совсем небольшая разница в возрасте.
— Среди героинь есть мамы, ну совсем не похожие на вас?
— Мне кажется, что, несмотря на разные характеры и ситуации, все мои мамы — любящие. Может, иногда излишне сумасшедшие по отношению к своим детям… У меня самой две дочери, и у моих подруг много детей, так что практически любая ситуация так или иначе встречалась в жизни.
— И ни одной нестандартной?
— Была одна в сериале «За полчаса до весны». Саша Лазарев играет моего мужа, у нас две дочери, одну играет Настя Введенская, а ее мужа — Сережа Горобченко. Так вот герой Сережи начинает за мной ухаживать. У них ничего не происходит, но моя героиня понимает: зять слишком много обращает на нее внимания. Между нами с дочерью была жуткая сцена, и мы, актеры, сидели и думали, что наверняка так бывает в жизни и какой же это ад и ужас! Проживая такое, думаешь, чего только не бывает…
— И наверняка приходилось играть мам детей-«монстриков» в переходном возрасте. Как ваши дочери в этом смысле?
— У младшей, Ксении, сейчас как раз переходный возраст (вздыхает и улыбается)… У Саши вообще его не было — она всегда была взрослая, разумная и адекватная. Мне кажется, лет в 10 она стала старше меня. Одновременно со мной родили многие подружки, и вот у них я видела, как и что происходит, думала: как такое возможно?! Сейчас понимаю, что возможно, потому что у меня есть Ксюша. (Смеется.) Но надо просто пережить этот сложный переход…
ЖЕНСКОЕ СЧАСТЬЕ
— В новых проектах тема мам и дочек продолжится?
— А как без нее! (Улыбается.) В сериале Карена Оганесяна «Кошка» моя дочь — следователь. У меня с ней определенная история, с тайнами в детстве. Еще одна премьера — сериал Елены Цыплаковой «Дорога к счастью». Там я, кстати, мама сына. Это история двух семей, двух кланов. Там неоднозначные характеры, и люди очень меняются под влиянием обстоятельств… Судьба моей героини Людмилы — достаточно трагичная… Я там делала какие-то новые для себя актерские вещи, и мне самой интересно посмотреть, что в итоге получилось…
— Ну а как вам кажется, что делает женщину счастливой?
— Как показывает опыт, разных женщин делают счастливыми разные вещи. И разные этапы жизни и счастья мы проходим. У меня много подруг, и все они разные, кто-то кайфует от одиночества, а кому-то для счастья надо состояться в профессии… Но как без любви? Женщина хочет нравиться, хочет слышать комплименты, видеть, что на нее обращают внимание… Для меня, когда нет любви, нет женского драйва. Мне необходимо любить и видеть свое отражение в любящих глазах!
