Имя Юрия Николаева в нашей стране знает почти каждый.
По «Достоянию республики», «Утренней звезде» и, конечно же, «Утренней почте». 16 декабря легендарный телеведущий отмечает 75-летие.
— Юрий Александрович, говорят, вы решили обойтись без пира на весь мир и широкого празднования юбилея…
— Мне вообще непонятно, как сейчас можно думать о развлечениях. Я живу на набережной Москвы-реки и вижу в окно, как каждую пятницу и субботу люди гуляют в этих мужских барах, в стрип-барах. Сейчас гибнут наши ребята, а тут праздничные салюты, яркие прожектора, музыка… Я этого понять не могу. В другое время — ради бога, но сейчас это странно.
— А пять лет назад свое 70-летие вы отметили грандиозным концертом!
— Тогда в «Крокусе» на протяжении 3,5 часа пели мои знаменитые друзья. Причем у многих в этот день был еще и другой концерт, но никто не отказался приехать ко мне. Сам я тогда устал так, что потом неделю отходил от этого празднования. Еще и поэтому сейчас решил ничего не устраивать. На Первом канале покажут посвященный мне выпуск программы «Субботний вечер», приду в гости в студию «Доброго утра!» — вот, пожалуй, и все. А так с семьей пойдем в ресторанчик. Что-то мне скажут, что-то мне подарят…
— Неужели от ордена или звания, чем часто к юбилеям потчуют у нас знаменитостей, откажетесь?
— Один мой знакомый артист к юбилею получил орден «За заслуги перед Отечеством», и я этим фактом был поражен. Мне кажется, что ордена должны сегодня получать заслуживающие их военные на фронте. А когда артисты сейчас получают аналогичные госнаграды, я такого не понимаю.
«С АНТОНОВЫМ И ДОБРЫНИНЫМ НИКТО НЕ СРАВНИТСЯ»
— Артистов, среди которых немало народных, которые уезжают из России и клеймят ее, можете понять или осуждаете?
— Я — патриот и считаю, что уехавшие — против нас. Для них нужно закрыть и телевидение, и радио, и концертные площадки. Раз ты уехал — значит, и работай там, ради бога, а сюда забудь дорогу! И уж тем более смешно говорить, что кто-то из артистов может вернуться, чтобы сняться в новогодних передачах и получить тут гонорар. Обратного пути в Россию им нет!
— Но как же тогда снимать те же новогодние огоньки, когда «иных уж нет, а те далече»?
— Я не знаю, как каналы будут выходить из этой ситуации. Хотя, с другой стороны, долгое время мы слышали, что, мол, в телевизоре одни и те же. Вот сейчас и появился шанс у молодых артистов заявить о себе.
— Есть, кстати, кто-то среди них, кто вам симпатичен?
— Я боюсь показаться старым брюзгой, но я не понимаю, когда со сцены или с экрана звучат матерные слова. Единственное исключение — анекдоты из уст Юрия Никулина. Там были крепкие слова, которые даже в ту пору для меня звучали необычно. Но когда маты звучат даже в эфире федеральных каналов, когда оттуда слышатся непонятные тексты и что-то условно напоминающее мелодию, я такое не выношу. Пока я не вижу и не слышу никого, кто бы мог сравниться с кумирами моей молодости и среднего возраста — Юрием Антоновым, Вячеславом Добрыниным.
— А с высоты тех 50 лет, которые сами отдали голубому экрану, кому из телеведущих симпатизируете?
— Если говорить о моем родном Первом канале, то там долгое время упор делался на Дмитрия Нагиева и Ивана Урганта. Они нашли свой образ и хотя работают в разных жанрах, но делают это очень хорошо и профессионально.
— Как вы сами искали нужную ноту в разговоре со зрителем, нужное настроение?
— Я всегда предпочитал быть чуть ниже зрителя — не стремился поучать с экрана чему-то. Я стремился, чтобы было смешно, были какие-то интересные ситуации. И до сих пор встречаю зрителей, которые цитируют мою ставшей легендарной фразу: «Юрий Николаев работает без дублера!» (телеведущий эффектно произнес ее в «Утренней почте» перед исполнением группой «Ялла» песни «Учкудук». — Ред.)
«РЕЖИССЕР НАЗВАЛ МЕНЯ ПРЕДАТЕЛЕМ»
— Телевидение появилось в вашей жизни не сразу. Как вас туда занесло?
— В детстве с дворовыми пацанами пошел записываться в секцию волейбола. Потом попал в танцевальный кружок во Дворце пионеров. Народными танцами я позанимался года полтора и узнал, что в соседней комнате работает драматический кружок. В итоге оказался там. Мне было тогда лет 13-14, вот с этого момента все началось. Я до сих пор помню сказку Оскара Уайльда «Звездный мальчик», в спектакле по которой наш руководитель дал мне главную роль. Тогда я почувствовал запах кулис, запах сцены и, что немаловажно, увидел внимание одноклассниц к себе. Возможно, тогда и решилась моя судьба…
После Дворца пионеров у меня был ГИТИС, была работа в театре им. Пушкина. А в 1975 году Игорь Кириллов объявил набор в дикторский отдел Центрального телевидения. И я решил попробовать, хотя до этого планов касаемо телеэкрана у меня не было. Прошел тестовое задание — почитал текст с листа. А через пару месяцев раздался звонок и мне сказали, что худсовет утвердил мою кандидатуру. Я какое-то время думал, потому что карьера в театре складывалась достаточно удачно — были интересные роли. Снялся я и в фильме «Большие перегоны», где моим партнером стал Николай Крючков, я считал его небожителем.
Пока думал о предложении пойти на телевидение, успел жениться. И уже с супругой мы размышляли, стоит ли идти в дикторы. Так я принял решение уходить из театра, хотя репетировал там в «Разбойниках» Шиллера и уже на носу была премьера. Режиссер Алексей Говоруха (с 1979 года главный режиссер театра им. Пушкина. — Ред.), когда узнал, что я ухожу, кричал мне: «Ты предатель!», но я понял, что надо уходить, потому что в моей жизни уже появилась «Утренняя почта», и я стал ее ведущим. Большую роль в моем решении сыграли и деньги — если в театре я получал 85 рублей в месяц, то на телевидении мне сразу предложили 150. Столько в те времена платили инженерам.
— А звездная болезнь вам знакома?
— Конечно! Ведь в неполные 27 лет я попал в одну из самых смотрибельных передач на ЦТ и уже через три месяца заметил, как иначе на меня смотрят окружающие, как показывают пальцем. Пошло-поехало. Стало казаться, что мне все можно, все дозволено. Начал опаздывать на работу, полюбил похмеляться.
— Действительно, многие помнят, как вы, будучи подшофе, на протяжении нескольких минут читали программу телепередач для 250-миллионной аудитории!
— После этого меня вызывали на все комсомольские собрания — отдела, Центрального телевидения и так далее. Пытались выяснить, как это все случилось. И в итоге после многочисленных коллегий глава Гостелерадио СССР Сергей Лапин решил: «Строго наказать, но на телевидении оставить». Меня на полгода отстранили от эфира, я носил в это время тексты и какие-то бумаги по кабинетам. А потом перед очередным Новым годом меня вызвал тот же Лапин и сказал: «Меня замучили телезрители с вопросами: мол, где ты и что ты. Поэтому давай, берись за ум и возвращайся в кадр».
— Скажите, а родители вас в строгости воспитывали? Все-таки отец — полковник МВД, мама — капитан КГБ, прошедшая войну…
— Что вы! Дома меня лелеяли, папа во мне души не чаял. Плюс мое детство прошло в окружении огромного числа бабушек и няни Лили, которая была нам как член семьи и жила с нами, пока мне не исполнилось 30 лет. Потом мы же ее и хоронили, потому что у нее после войны не осталось никого в живых. Жили же мы тогда не в самых хороших бытовых условиях, с туалетом на улице…
— Но ведь и уже работая на телевидении, вы не сразу стали богатым!
— Когда купили первую квартиру, нам с женой приходилось на трех видах транспорта добираться до работы. Это позже появятся и машина, и дача… Кстати, узнать о том, какой была моя карьера, можно из книги «Здесь все по-честному», которая вышла к моему юбилею. Надеюсь, что еще хватит сил написать и второй том! (Улыбается.)
