Говорят, на детях гениев природа отдыхает. Он всю жизнь пытается доказать обратное. Даже фамилию отца не взял — наверное, чтобы не было сравнений…
«ПРОХОЖИЕ ПЕЛИ «УНО МОМЕНТО»
— Михаил, когда вы поняли, что ваши родители — известные люди?
— Достаточно рано. Прохожие почему-то часто при виде моего отца начинали петь «Уно моменто». Это была странная реакция на него. Я, честно говоря, думал, что они сумасшедшие! Представляете, идем мы с папой, и тут какой-то человек рядом затягивает: «Уно-уно-уно-ун моменто».
— Вообще какие моменты, связанные с отцом, больше всего вспоминаются из детства?
— С теплом вспоминаю наши небольшие поездки по СССР. К примеру, то, как мы ездили с Театром на Таганке в Ташкент на месяц. Мне тогда было лет шесть. Или как мама (актриса Марина Полицеймако. — Ред.) с папой меня взяли с собой в Венгрию, тоже с театром. До сих пор помню, как мы там жили в советском посольстве, как играли в футбол! Это ведь папа привил мне любовь к этому виду спорта… Помню, как офигенно мы проводили время в Коктебеле. Я же, можно сказать, там вырос — в поселке Планерское. С малолетства был аллергиком, и папе однажды посоветовали отвезти меня в Крым. Там мы познакомились с людьми, с которыми, между прочим, дружим до сих пор! Мы у них останавливались и очень классно проводили время. Знаете, отдыхали не как элитные туристы, а как местные. Каждый закуток исследовали! Я эти места с тех пор знаю практически наизусть. Помню, как ходили с папой на катере вокруг Карадага, любовались красотами, изучали дом Максимилиана Волошина. Именно в Крыму я, кстати, познакомился с Лехой Макаровым. У его мамы Любови Полищук и ее супруга Сергея Цигаля там был дом… Там вообще была такая очень театральная, творческая тусовка.
— Елизавета Боярская как-то призналась, что дома они никогда не смотрели «Трех мушкетеров» и некоторые другие фильмы с участием папы. А у вас как было заведено?
— Мы смотрели! И сейчас могу их посмотреть — это память, причем на некоторых съемках я бывал вместе с отцом. К примеру, на съемках картины «Человек с бульвара Капуцинов». И мне приятно вспомнить эти моменты… У папы, конечно, была сумасшедшая слава! Помню, как однажды поехали с отцом в Сухуми. Он выступил на концерте, а после мы отправились в гостиницу. Так вот за нами увязался человек с ящиком коньяка. Шел и кричал: «Семен, выпей со мной, я умоляю тебя». Я спрашивал: «Папа, чего он хочет?» На что он отвечал: «Пойдем быстрее». Этим ящиком коньяка папа в итоге подпер дверь нашей комнаты в гостинице! И подобных историй много…
— Говорят, ваша мама дружила с Владимиром Высоцким и он вас даже на руках держал…
— Верно. Хотя то, как он меня держал, достоверно не помню… Да, они дружили. Правда, однажды сильно поругались. И мама рассказывала, что он подошел к ней за три месяца до смерти и сказал: «Маша, давай помиримся, я скоро умру». И они помирились. Такая вот история… Друзья познаются в радости, и хочется, чтобы они познавались только в ней. Но все-таки случаются в нашей жизни и горести. И когда папа заболел, большинство так называемых друзей от него отвернулись. Но расскажу о достойных. Конечно, это Лев Дуров, который приходил к папе много раз, это Марк Розовский. Очень символичная история есть с дядей Сашей Абдуловым. Потому что, когда папа заболел, дядя Саша выиграл какую-то сумму на одном телешоу и пожертвовал ее папе. А потом у Абдулова случилась онкология. И он за три дня до смерти позвонил папе и поздравил его с днем рождения. Такой парадокс — папа в итоге его пережил…
«Я НЕ ГОРЕЛ ЖЕЛАНИЕМ СТАНОВИТЬСЯ АКТЕРОМ»
— Михаил, вы — балагур, легкий общительный человек. А папа был таким или с родными все-таки уходил в себя, был молчаливым?
— Дома он отдыхал. Не могу сказать, что всегда нас веселил. Днем, например, спал… А вообще был очень ответственным. И я надеюсь, что научился у него этой ответственности. К примеру, папа записывал все свои дела в тетрадку, гулял с собакой по утрам. То есть петелька — крючочек — все должно было быть четко и точно. Я тоже стараюсь, но иногда, конечно, раздолбайство побеждает… Папа ненавидел опаздывать. Даже на пять минут! Для него это была настоящая катастрофа! Для меня также. Я тоже ненавижу опаздывать, особенно на репетицию или на съемку, у меня начинается паника. А некоторым почему-то пофиг: опаздывают и отшучиваются.
— Как отреагировали ваши родители, когда сообщили им, что хотите стать актером?
— Ну, во-первых, я не то чтобы очень уж хотел становиться актером. Учился в последнем классе школы, ходил на дискотеки, ни о чем особо не думал. Понимал лишь, что нужно окончить школу, которую я, в принципе, не слишком любил. Но потом пришла повестка из военкомата. А это, извините, чеченская война — и возник логичный вопрос. Я задумался: что мне делать, если никуда не поступлю? Тогда-то мама и посоветовала: «Иди, пробуй». И это было для меня так легко, зажигательно, интересно. Не говорю о том, что я такой молодец, конечно, я благодарен родителям, творческим генам, которые передались мне по наследству. Но я все-таки самостоятельно поступил в четыре московских института из шести!
— Выходит, родители не были против?
— Да. Папа благоговейно промолчал, а потом сказал: «Молодец!» И началась абсолютно другая жизнь.
— Кстати, вам впоследствии не мешало, что ваши родители известные люди, или, наоборот, помогало?
— Я этим, безусловно, всегда гордился и горжусь до сих пор, но никогда не бравировал. Когда поступил в ГИТИС, наверное, там знали, чей я сын, но они увидели во мне то, что мне дали родители. Увидели, что из меня можно что-то лепить.
— Почему вы взяли мамину фамилию?
— Это родители решили без меня, когда я только родился. Потому что с фамилией Фердман (настоящая фамилия Семена Фарады. — Ред.), наверное, мне было бы сложновато начинать жить в 1976 году.
— А Фарада?
— Это все-таки псевдоним. В общем, вопроса не стояло.
— Вы говорите, что ездили с отцом на съемки. А что можете рассказать о съемках обожаемых публикой «Чародеев»?
— В чем вообще заключается феномен «Чародеев»? В том, что при — да не обидятся на меня сейчас сценаристы — всей бедности сценария на съемочной площадке была собрана плеяда роскошных советских артистов, которые и сделали фильм. Папу пригласили туда на эпизод! А вот что в итоге из этого вышло — отличная роль! Режиссер Константин Бромберг говорил, что весь текст папа придумал сам. Он создал то, что вся страна цитирует до сих пор! А в «Формуле любви» они креативили с Александром Абдуловым. Придумывали реплики — вот так просто, за сигаретой, за чашкой кофе. «Селянка, у тебя бабушка есть?» — «А давай вот так скажем» — «Давай!» Это все было придумано на ходу.
— К слову, режиссер «Чародеев» рассказывал, что ваш отец действительно заблудился в телецентре «Останкино», где проходили съемки…
— Что касается «Останкино», помню, как я сам бродил по тем коридорам, когда мы делали документальный фильм про съемки «Чародеев»… Там реально можно заблудиться, скажу я вам! (Смеется.) Больше того, когда-то в телецентре находилась радиостанция «Европа Плюс», куда я не раз ездил по работе. И я там реально заблудился!..
Кстати, если продолжить об импровизациях, очень интересные истории были у моих родителей в театре. Например, в спектакле «Мастер и Маргарита» папа играл управдома Босого. Я сидел в зале, а он выходил на сцену и импровизировал: «Где-то тут мой мальчик…»
Еще забавный момент был в спектакле «Полтора квадратных метра», где они играли с мамой. Мама исполняла главную роль, а папа играл мелкого чиновника, такого противного, который по сюжету допрашивал героиню мамы. В конце сцены папа доводил ее до обморока, она падала… Мне было лет 10, наверное, я сидел в первом ряду, смотрел, сочувствовал маме. И вот она падает, а папа подходит к авансцене и произносит: «Миша, подними маму!» (Смеется.)
