Содержание:
У Дмитрия Певцова десятки ярких ролей в кино.
Именно он заменил Николая Караченцова в легендарном спектакле «Ленкома» «Юнона и Авось». Ровно 10 лет актер преподает (и даже с некоторых пор заведует кафедрой) в одном из столичных театральных вузов. Два года назад он был избран депутатом Государственной думы. И вот теперь этот разносторонний человек с активной и твердой жизненной позицией отмечает юбилей: ему только-только исполнилось 60 лет…
«Я ДАВНО УЖЕ ПЕНСИОНЕР»
— Дмитрий, с каким настроением встретили свой юбилей?
— День рождения у меня каждый год, поэтому я привык. Цифры значения не имеют. Для себя я выработал одну аксиому: возраст — это не вина и не заслуга. Спасибо Господу и папе с мамой за то, что я родился и как-то живу. Ну а юбилеи я всегда отмечаю праздничным концертом — таким отчетным в каком-то смысле. Это уже традиция моей музыкальной группы «Певцовъ-Оркестр». Мы обычно называем концерты так: «Неожиданно 50», «Неожиданно 55». Но сейчас мы живем в другое время, поэтому нынешнее выступление называется: «60. Вера. Семья. Отечество». Этот концерт — моя благодарность тем, кому я обязан появлением на свет Божий: это мои родители и моя родина.
— У вас много наград. Какая из них для вас самая главная и как считаете: награда — это показатель успеха?
— Успех — это страшное слово! В последние 30 лет успех — это яхты, миллионные лайки и так далее. Но это не настоящий успех: у гроба карманов нет. Каким человек приходит, таким он и уходит. Главный успех — это, наверное, чтобы твоя душа ушла в царствие небесное, а не где-то мучилась потом… А что касается наград — я благодарен всем за все награды, которые у меня есть. И, конечно, главные из них — от правительства России. Но я не буду выделять какую-то одну. Я никогда не работал для того, чтобы получить награды. Но не скрою, что получать их приятно. Вот получил недавно медаль «За труды в культуре и искусстве». Мне приятно и радостно, что мой сын смотрит на это и понимает, что папу само правительство России заметило и наградило. Дело хорошее. И потом благодаря наградам я стал досрочным пенсионером. Да, я давно уже пенсионер, ветеран труда. За все спасибо, Господи, и дальше будем работать…
— В вашей фильмографии множество ролей. Какая из них для вас самая запоминающаяся?
— Самое неинтересное для меня — это говорить о ролях. Не потому, что я это не люблю, а потому что это часть моей жизни, которая чуть-чуть отошла назад. Я очень благодарен судьбе за встречи с великими режиссерами, с великими партнерами. Может, я еще не сыграл, а может, уже и не сыграю ту самую роль, о которой смогу сказать: вот, наверное, ради этого я родился! Помню, студентом я смотрел спектакль Бориса Морозова «Сирано де Бержерак», где играл великий Сергей Каюмович Шакуров. Он в этой роли был гениален. На поклонах вся сцена была засыпана цветами, а он — весь мокрый от пота и счастливый — кланялся людям. И я тогда думал: «Или так — или никак!» Так вот, так у меня никогда не было. Да, были удачные спектакли, удачные роли, но при всей моей благодарности — это просто часть моей жизни и не самая главная…
«И СЕЙЧАС ДОЛЖЕН СУПРУГУ ЗАВОЕВЫВАТЬ»
— У успешных людей часто спрашивают, кто их главный критик. Кто ваш?
— Хуже критика, чем моя супруга, не может быть! (Смеется.) Она меня хвалит очень редко, но если уж она это делает, то это значит, что действительно есть за что. А критика у нее стратегическая и конструктивная. И Ольга дает много полезных советов. Она мне как-то сказала: «Иди пой!» — и я пошел петь. Потом она говорит: «Сделай спектакль про свою жизнь!» Я думаю: «Какая моя жизнь, кому она интересна?» В итоге года через три или четыре появился такой спектакль… Любая критика должна работать на будущее, на улучшение. А часто критика работает «на убийство»: человека смешивают с грязью. Лет десять или пятнадцать моя семья жила под надзором желтой прессы, и нас просто размазывали во всех плоскостях — со всеми небылицами, полуправдами… Это было очень неприятно! Но, очевидно, это было испытание, которое надо было пройти и преодолеть.
— Вы всегда тепло отзываетесь о жене, да и о женщинах вообще…
— Вы знаете, мне с детства девочки нравятся больше, чем мальчики, и с годами это ощущение только усиливается! (Смеется.) Что касается жены, то, слава Богу, мы оба научились хранить свою вторую половину. Мы вместе уже почти 33 года, и я понимаю, что и сейчас должен супругу завоевывать. Я должен делать так, чтобы она и слышала, и видела, и чувствовала мою любовь не просто в словах, но и в поступках. У меня даже родилась одна аксиома, о которой я кричу: любовь — это не вздохи при луне, не романтика. Любовь — это работа! Причем работа над собой, не над партнером. Вот это, наверное, самое сложное: заниматься собой, воспитывать себя. И еще я уверен, что любимому человеку простить можно все…
«ПРИХОД В ДУМУ – ЭТО НЕ ПОЛИТИКА»
— Сейчас вы депутат Государственной думы. Чем могут быть полезны там люди искусства?
— У меня сейчас больше всего времени уходит на мое основное место работы, где лежит моя трудовая книжка — это Государственная дума Российский Федерации. Я гораздо меньше сейчас играю в спектаклях и в кино. Мой приход в думу — это не политика, это вид деятельности, которым я занимался и до прихода в думу: я пытался по мере возможностей помогать людям. Приход в думу — это просто расширение моих возможностей, возможностей моей помощи. И есть радостные моменты. Например, три летчика, которые 14 месяцев были в плену, через нашу приемную, через наш запрос — они вернулись. Это конкретная радость… Я давно существую в профессии, и я ощущал, что мне там тесно, что нужно что-то большее. Я думал и о своем театре, но депутатство — это более широкий спектр деятельности. И это был органичный переход. Хотя я не ушел никуда, еще чуть-чуть играю, у меня есть концерты, и я являюсь координатором киностудии, которая работает второй год…
— Знаю, что помимо депутатской деятельности вы еще и преподаете, заведуете кафедрой в Институте современного искусства. Вы много общаетесь с молодежью. А приходится вам ругать нынешних студентов, говорить: «Вот в наше время…»?
— Когда я был молодежью, была такая же ситуация. Хотя это было советское время, советская идеология, была школа воспитания: октябрята, пионеры, комсомольцы. Но ничто не меняется: у нас всегда проблемы с молодежью. Как-то архимандрит Иоанн Крестьянкин рассказал, что приходили к нему родители и спрашивали: «Что нам делать с нашими детьми?» И ни один из них не спросил: «А что нам с собой делать?» Что же касается студентов, то они больны теми же болезнями, которыми болеет вся наша молодежь. Но они все талантливые, не зря же появились у нас на курсе (у Дмитрия Певцова и Ольги Дроздовой в Институте современного искусства своя мастерская. — Ред.). Работая с нашими ребятами, мы, конечно, даем им профессию, делимся своими знаниями. Но для нас важнее, какие они будут люди в итоге. Я все время им рассказываю, мы вместе рассуждаем о том, что такое артист и почему, допустим, были артисты, любимые всей страной, и были просто популярные и известные. Таких людей, как Евгений Леонов, Инна Чурикова, Анатолий Папанов, Андрей Миронов, Владимир Высоцкий, их не так много. Тех, которых любила вся страна. Потому что они были люди, которые своей жизнью, своей душой и своим сердцем существовали в любви и многое отдавали при этом. Не: «Я артист! Давайте мне все, весь свет на меня, смотрите, какой я гениальный», а когда человек живет так, что любит свою профессию, любит зрителей, благодарен родине. И при этом что бы он ни играл, вся эта скрытая информация доходит до зрителя. За это их и любят не только как артистов, но и как людей. Вот об этом мы и говорим с нашими студентами. Первый курс набирали десять лет назад. И для нас было огромной радостью, когда мы видели, как ребята выходят на большую сцену в дипломном спектакле. Я сидел в ложе и видел, как вставал зрительный зал, как зрители со слезами на глазах аплодировали нашим ребятам! Вот это была большая радость за учеников, когда у них получается. А сейчас у нас другая радость: они рожают детей. Уже семь человек у нас родилось на двух курсах! У Ольги есть крестница, у меня двое крестников, недавно как раз окрестили. И это потрясающе!..
